Этническая карта - последний козырь политических банкротов
На эту тему он готовит книгу под условным названием «На развалинах империи», в начале следующего года ее должно выпустить лондонское издательство «Торис». Очевидно, в будущей книге одна из глав будет посвящена Татарстану.
- Георгий Ильич, ваша нынешняя работа полностью финансируется американцами. Чем вызван столь пристальный интерес к межэтническим проблемам в бывшем СССР и, в частности, в Татарстане - по ту сторону Атлантики?
- Существуют по крайней мере две причины повышенного интереса американцев и не только на правительственном уровне, но и независимых научно-исследовательских организаций, деловых кругов - к развитию ситуации в странах СНГ.
Во-первых, вложение денег, освоение постсоветского рынка. В американской традиции, начиная новое крупное дело, изучить его с теоретической, научной точки зрения. Во-вторых, - и эта причина более значительна: у американцев больше, чем у кого либо, развит синдром ядерной опасности. Мысль о том, что вместо одной державы, обладающей ядерным оружием, на месте СССР образовалось уже три, - постоянная головная боль для Соединенных Штатов. А теперь, когда там узнали о возможности распада России, эта головная боль умножается на неизвестное число раз.
Поэтому интерес их в этом направлении очень высок и несиюминутен. Для Фонда Макартура, а ранее - для вашингтонского Института мира, я проводил исследования в так называемом «южном ярусе» - Кавказ, Средняя Азия, Казахстан. Теперь наступил черед бывших российских автономий.
- И каково ваше впечатление от самой мощной из них?
- После нескольких дней пребывания в Татарстане впечатления у меня двойственные. С одной стороны, я укрепился во мнении, что здесь отсутствует почва для какого-либо антагонизма на уровне населения, простого народа. Это объясняется несколькими причинами. Во-первых, нет существенных различий в менталитете, культуре, образе жизни, системе ценностей между татарами и русскими. Это главная предпосылка для нормального существования в единой общности. Во-вторых, очень важно то, что нет никаких комплексов у этих народов по отношению к друг другу. Я имею в виду, что в мире, в том числе в бывшем СССР, в ряде случаев можно было наблюдать, что одна нация испытывает комплекс превосходства по отношению к другой или, наоборот, комплекс неполноценности. Здесь этого нет, здесь существует баланс, и ни татары, ни русские не имеют оснований, ни традиций относится друг к другу свысока или с чувством придавленности. Кроме того, здесь нет того, что можно было бы назвать наследием крови. Во многих нациях, живущих бок о бок, существует глубоко укорененная память о допущенной несправедливости, пролитой крови, столкновениях. Пример тому - Югославия или Карабах. Этого совершенно нет в Татарстане, а попытки как-то пробудить в памяти и вытащить на свет события эпохи Ивана Грозного и взятия Казани кажутся мне несерьезными и не способными по-настоящему воздействовать на общественное мнение. Вся система отношений между русскими и татарами говорит о совершенно нормальном, мирном, естественном развитии, и я бы даже сказал, что если бы не язык, оба народа можно было бы отнести к одной и той же цивилизации.
Вместе с тем я прекрасно понимаю все предпосылки, которые раскрывает перед Татарстаном - экономически сильным, развитым, с богатой историей - возможность собственной государственности. И тут мы подходим к другому вопросу. Читая местные газеты национального движения - «Суверенитет», «Независимость» и другие, я не мог не обратить внимание на то, что в них все время совершенно открытым текстом повторяется мысль: Россия - это другое государство, мы в него не входим, мы не имеем к нему никакого отношения. Откровенно говоря, эти строки мне резали глаз, определение «соседнее государство» по меньшей мере удивляет. Конечно, русские и татары - соседи. Но не в том смысле, который я уловил в этих газетах, что Россия - чужое государство, его проблемы - не наши проблемы. Это подчеркивание отдельности, отчужденности, отказа от какой-то совместной жизни - очень тревожный симптом. Наконец, это просто противоестественно.
- Как вы оцениваете политические действия Татарстана в сегодняшней ситуации?
- Мне кажется, что в целом политика Президента Шаймиева и руководства Татарстана в последние годы была достаточно гибкой, разумной, и, может быть, тактически вполне оправданной. С этой точки зрения и мартовский референдум прошлого года можно расценивать как позитивный момент, снявший напряженность. Сама неоднозначность и формулировки толкования вопроса референдума и его правовых последствий дала возможность руководству Татарстана в какой-то степени удовлетворить обе стороны. Тем, кого принято называть националами, дело было представлено так, что процесс суверенизации идет и не надо форсировать события (тем самым была выбита почва из-под ног экстремистов), а той части русского населения, которая перед референдумом могла опасаться, что Татарстан резко порвет с Россией, объявит о полной независимости и тому подобное, тоже можно было успокоиться, ибо слово «независимость» не употреблялось и связи с Россией остались.
Так что гибкая политика руководства Татарстана обеспечила стабильность и это, бесспорно, можно только приветствовать. Однако так не может продолжаться всегда. У меня такое впечатление, что по разным причинам и казанское и московское руководство не хотят сегодня ставить все точки над «i». Я отдаю себе отчет в том, что Президенту Шаймиеву было бы крайне затруднительно подписать договор, в котором, при всем том, что Татарстан суверенен, «субъект международного права» и тому подобное, фиксировалось бы, что он является частью Российской Федерации. Это ослабило бы позиции М. Шаймиева для яростных атак со стороны тех, кто выступает за полную независимость и разрыв с Россией.
Но точно также я отдаю себе отчет в том, что абсолютно зеркальная ситуация сложилась в Москве. Мне трудно представить себе Президента Ельцина, подписывающим документ, в котором подтверждалось бы отделение Татарстана от России, его существование вне рамок Федерации. Опять же исходя из внутренней борьбы, из политической логики Ельцин такой документ подписать не может. Поэтому компромисса достичь трудно, обе стороны это понимают и - такова психология - оттягивают неприятный момент.
Но рано или поздно точка должна быть поставлена. Может, правы те, кто предлагает исходить не из привычных форм государственного устройства - унитарность, федерация, конфедерация и т.д. - а найти что-то новое. Новации здесь не исключены. Это, в конце концов, не самое важное. Важнее сохранить нынешнее положение, при котором и русские, и татары чувствуют себя дома.
Вот, например, что такое Казань? Казань - это татарский город, и любой русский подтвердит это. Но означает ли это, что для тех русских, которые составляют по меньшей мере половину его населения, это не русский город, чужой город? Думаю, все согласятся, что это было бы несправедливо. В этом заключается сложность, но это сложность самой истории, тут уж ничего не поделаешь. И лишать этот город его русских черт, призывать к татаризации было бы не только несправедливо, с точки зрения права, морали, этики, но и как принято выражаться в современной политологии, контрпродуктивно для Татарстана.
- Вы затронули проблему татаризации. Здесь, на месте, трудно оценить, насколько далеко зашел этот процесс и что он собой представляет.
- Занимаясь сейчас межэтническими проблемами, я побывал недавно в Узбекистане, и некоторые русские с грустью говорили мне, что им, видимо, придется уезжать. Отнюдь не потому, что их кто-то притесняет или к ним плохое отношение, - нет. Дело в том, что все переходит на узбекский язык, и люди, которые не владеют им в такой степени, чтобы работать на нем, понимают, что перспективы у них неблагоприятные.
Таково, к сожалению, сегодня положение дел в среднеазиатских республиках. Что касается Татарстана, что было бы нежелательно, и очень грустно представить ситуацию, при которой русские почувствовали бы, что их как-то вытесняют, превращают в нацию второго сорта. Это было бы вредно со всех точек зрения в том числе и для развития самого Татарстана. Я понимаю, что татары вполне в состоянии иметь собственное государство, но, учитывая, что более 40 процентов его населения составляют русские, было совершенно неправильно осуществлять политику татаризации. А опасность такая существует, она всегда существует по мере развития национального движения. Какой-нибудь местный начальник решит, что ему лучше бы иметь в большинстве своих подчиненных татар, другой начальник так подумает, третий. Такой процесс трудно остановить, но в результате возникает эффект бумеранга, ибо в конце концов и русские ожесточат свое отношение к суверенитету Татарстана.
Вообще, все то, что происходит сейчас в Татарстане, имеет, как с недавних пор говорят, судьбоносное значение для России. Если Татарстан полностью порвет с Россией, то это может означать начало цепной реакции распада Федерации. Но не нужно думать, что это будет безболезненно. Я хочу напомнить, что в России тоже существует национализм и люди, готовые его поддержать, в том числе - в армии. В экстремальной ситуации это движение будет иметь все козыри и приобретать размах. Тогда возможны варианты очень болезненного развития событий для всех, вплоть до гражданской войны.
Слава богу, Татарстану удалось избежать столкновения на этнической почве. Я глубоко убежден, что сама судьба предназначала русским и татарам жить совместно, мирно и гармонично в этом государстве, какие бы формы государственного устройства, какие бы юридические формулировки оно не выбрало. Развитие экстремистских тенденций в конечном счете обернется против тех, кто эти тенденции инициирует.
А вообще я должен заметить, что в полиэтнических государствах бывшего СССР очень многое, пожалуй, даже в решающей степени, будет зависеть от экономики. При ухудшении экономического положения у политиков появится соблазн разыграть этническую карту. Это уже происходит во многих регионах бывшего Союза. Этническая карта - последний козырь стоящих на грани политического банкротства. Но если с экономикой все будет в порядке, то и возможность этнических конфликтов будет сведена практически на нет.
Газета «Известия Татарстана» (Казань), 16 июня 1993 года
